- Саврасова уже давным-давно не было в этом мире, когда он с того света заманил меня в журналистику.

Вышло это так. Я учился тогда в пятом классе, а на уроке русского языка надо было написать сочинение по картине художника. Учительница развесила на доске несколько линялых цветных репродукций, среди которых была и «Грачи прилетели». Ее я и выбрал. Может быть, потому, что веселые грачи, для которых я каждую весну мастерил с отцом скворечники, сразу обжили и мою пацанячью душу? Потому, что такая же, как на картине, старенькая церковка за окном школы расплескивала по округе певучие колокольные звоны? А под заждавшимися тепла березами и покосившимися заборами таял снег - уже сероватый, похожий на бабушкино столовое серебро...

Мама до самой смерти хранила тетрадку с тем моим сочинением. Одна фраза в нем была жирно подчеркнута: «Глядя на такую картину, еще больше хочется жить».

Я получил тройку за грамотность и пятерку с плюсом за содержание сочинения. Его восхищенная учительница прочитала классу и сказала, что у меня есть задатки журналиста. Так и напророчила.

Благодаря Саврасову через 10 лет я стал корреспондентом дивизионки...

Саврасовские грачи много лет сопровождали меня по курсантским казармам и офицерским общежитиям, прокуренным редакционным кабинетам. А потом случилась история, которую я не могу вспоминать без улыбки. Саврасов вместе со мной оказался и в Генштабе, где я в свое время служил. А произошло вот что...

Было это в начале лихих 90-х. Офицерам Генштаба после 3-месячной задержки выдали получку. На радостях в конце рабочего дня было устроено тайное застолье. Потом я с двумя лучшими друзьями-полковниками решил залакировать это дело в скверике у кинотеатра «Художественный». А там зашел разговор о высоком: в приемной начальника ГШ долго висела картина Саврасова «Грачи прилетели». Мне часто приходилось сидеть с документами в приемной, и я каждый раз обнаруживал на картине новые детали, которых раньше не замечал. Вот я и сказал своим захмелевшим друзьям, что однажды под саврасовскими березками узрел в снегу... горлышко бутылки.

Один из моих друзей повертел пальцем у виска, намекнув на перепой.

Это меня взбесило. Решили забить пари. На литр коньяка. Но как рассудить, прятал ли бутылку в снег Саврасов или нет? Стали звонить в семьи и просить домашних поискать в книжках копию «Грачей» и бутылку под березкой. К выяснению истины подключались все новые сослуживцы, бабушки, дедушки, сестры, братья, дети и даже любовницы. У моей жены выраженная заплетающимся языком просьба душевного отклика не нашла. Время шло, но бутылку под грачами никто не замечал. Была идея вернуться в Генштаб и рассмотреть картину. Но мы вовремя остановились. Решили идти в Пушкинский музей. Потому что он ближе к Генштабу. А там нам сказали: «Валяйте в Третьяковку». Пришли. А там все закрыто. Подходит милиционер, выясняет, в чем дело. Смеется. Говорит: «Товарищи офицеры, вы уже свою бутылку нашли. Советую двинуть домой». Мой друг уговорил его сходить посмотреть картину. Тот возвращается: «Нет, все уже на охране. Позвоните нашему музейному искусствоведу».

Звоним. Искусствовед настороженно молчит. Потом как заорет: «Да вы понимаете, бесстыжие, что творчество великого Саврасова с водкой несовместимо!»

Пришлось мне выставлять литр коньяка.

Приезжаю домой, хватаю книгу о нашей живописи и лихорадочно ищу бутылку. А в глазах все двоится.

...Утром я взял здоровенную лупу и через нее исследовал каждый миллиметр репродукции картины Саврасова.

И что вы думаете? Бутылка есть! Между двумя березами (ровно посередине!) горлышко торчит! Готов спорить с кем угодно. Хоть на цистерну коньяка.

Когда я в Третьяковке показал однажды старенькой смотрительнице горлышко бутылки на картине Саврасова, она удивленно ответила:

- 30 лет работаю, а такого не замечала!

Саврасов, кстати, и в журналистике меня много раз выручал. Как-то пришлось писать материал о том, что на ремонт штурмовиков Су-25 (их в ВВС называют «грачами») не хватило денег, я озаглавил его «Грачи пролетели».

Саврасов подсказал...